Лёлино счастье

(по реальным событиям. Места действия и имена изменены. Любые совпадения случайны, хотя наверняка закономерны)

Помирает алкаш Григорий
В алкогольной своей эпилепсии.
Жена его Лёля едет на море
В розовой “дэу нексии”.
За рулем подружка Снежанка
В салоне два яростных жиголо –
Зализать сердечную ранку
На воздухе геленджиковом.

Быстрей что б забылся ужас
Житья с алкашом этим ёбнутым
Ночная блевотная лужа
И кашель с надрывом клёкотным,
И – мизерная зарплата,
И – вяленький аччо-аччо…
Ведь Лёленька не виновата,
Что быдло не станет мачо.

Так долго терпела Лёля
Слюни его перегарные,
Ах, все это бабья доля!
Ну, где казановы вульгарные?
Чурчхелы, вино, мало, мало!
Гуляем на всю ширь хрущобову!
Ведь Лёленька – не насосала!
Подумаешь, двушка убогая!

Поскольку Григорий и трезвый –
Обычно несчастный и бледненький,
Чекушкой, эстет, сука – брезговал,
И бегала Лёля за беленькой,
Поставит на стол литрушечку,
Нальет и себе, как без этого…
И сразу Лёленька – душечка.
И сразу Лёля – приветлива.

А ночью после соития
(Позвольте его не описывать)
Не спит, считая сердечный ритм
В груди алкаша-спиногрыза:
Замри же, проклятое мясо!
Неужто мало – два литра?
И стоит ли так надрываться?
Уехать, быть может, в Дмитров?

Там детство, мечты, дефлорация,
Аборт, первый муж, то же горе.
Работа в салоне “Горацио”,
Куда занесло и Григория,
Заснувшего в электричке,
Сомлевшего после получки…
Живой настоящий москвич –
Как честный – женился по случаю,

Москву обещал, был настойчивым
Под утро напомнила пьяному:
Мужик ты – реальный иль конченный?
Так Лёля попала в Гольяново.
Под окнами – тоже помойка.
Под мебелью – тоже пруссаки.
По трезвости – головомойка,
По пьяни – любовь (ну и драки).

Короче – обычное дело.
Поверьте, бывает и хуже.
Зато вышло – как и хотела:
Москвичка, в квартире, при муже…
Довольно на первое время-то.
Снежанка говна не советует:
По всем – всем понятным – критериям
Григорию – тьфу до лафета.

Знай водочку ставь в холодильник
И будет желанье исполнено.
Григориев – целый могильник
Снежанка успешно наполнила.
А с Лёленькой вышла промашка:
Алкаш-то, подлюка, все держится…
А Лёля уже без рюмашки
Совсем не та юная грешница…

И вроде привыкла к Гольяново…
И вроде налево не ходится…
Дерутся, но в шутку, не рьяно,
Стерпелось, слюбилось, как водится.
Куда ей до шлюшки-Снежанки,
У той все гулянки и праздники…
И – поздно уже в содержанки
С таким гузом сала в заказнике…

Как вдруг, с утреца живоедина,
Поднявшись поправиться лишку
Как рухнет, сломав стол обеденный!
Хрипит и понятно: все, крышка –
Весь в пене с гастритной отрыжкою,
Трясется, синеет, взор – пыльный…
“Гришаня, ну, Гришечка, Гришка!
Ты как?” Руки ищут мобильник…

Скорую, ско… Нет. Стоп, палево.
Вызов. Снежанкин голос.
Затем – нехитрые сборы: купальник,
Доверенность, бабки, полис…
Бибикнула снизу машина.
Записку на пыльное зеркало:
“Лечу срочно к тетке, любимый!
На месяц! Пиши!” И уехала.

Так тихо вдруг стало в квартире…
Как будто вся боль, безнадега
Вдруг стерты, как смыты в сортире…
Туда им, наверно, дорога….
Помирает алкаш Григорий
В алкогольной своей эпилепсии.
Жена его Лёля едет на море
В розовой “дэу нексии”.

15.02.2018

© Дмитрий Гурыч, 2018