Для статьи о катастрофе под Ашой 04.06.1989.
(полный текст)
Страница публикации: https://ria.ru/20190603/1555153130.html

Расскажите подробнее, где вы служили, ваше звание, должность. О катастрофе узнали сразу, либо только по прибытию на место?

В те дни для меня и нескольких сотен моих ровесников служба только начиналась. Учебка ШМАС, Карла Маркса, 63, второй городок. Я – рядовой ВВС, будущий механик, но на тот момент никто еще присягу не принял даже, то есть большинство – формально недосолдаты статуса «три дня с поезда». Внеплановые побудки уже случались, но тем утром все было как-то не так. Боевая тревога в четыре утра. Напряжение висело в воздухе, взводный не острил. Даже подумали, не война ли. Выдали противогазы, погрузили в городские автобусы. Мы не знали, что случилось и куда мы едем. Более-менее определенность наступила в пути, когда стало понятно: вот тот столб дыма. Шли прямо на него, как на маяк. То есть: это не учения, действительно что-то случилось. В автобусах куча сухпаев, значит надолго.

Какая задача была вам поставлена? Сколько примерно людей было задействовано в ликвидации последствий? Какая использовалась военная техника?

Специализированной военной техники не припомню. Мы ведь и приехали-то на городских автобусах. Если и  задействовали, то, наверное, обычные военные борта для перевозки грузов, плюс полевые кухни. В самом начале были какие-то гражданские машины, не помню уже точно. Надо сразу оговориться: простой солдат, как и простой гражданский, вряд ли оценит всю картину, для этого нужно как минимум ничего не делать и обойти огромную территорию. Поэтому задачи ставились локально: повзводно, даже – поотделенно. Дают команду – идешь и выполняешь. Непосредственно на насыпи, думаю, было несколько сотен народу, когда больше, когда меньше. Может и пара тысяч, если считать всех вокруг «железки». Но насыпь-то большая и только этим отрезком дело не ограничивалось. Многое было вне нашего поля зрения, так и людей может оказаться много больше. Надо было перенаправлять застопорившееся движение, готовить, грузить, отправлять ремонтные поезда. Все в авральном режиме, особенно больницы. Пострадавших ведь тоже кто-то вывозил.  Думаю, в итоге речь может идти о тысячах участников, операция гигантская.

Что увидели, когда прибыли на место аварии? Расскажите о ваших первых впечатлениях? Каковы были ваши предположения о случившемся? Был ли на месте пожар, когда вы приехали? Расскажите в целом о сложившейся ситуации.

Так сразу и подумали: авария поезда. Насыпь, ее издали видно – что тут еще думать? Может поезд с рельсов сошел или что-то подобное… Вблизи, конечно, все оказалось жутким. Мое детство прошло на железной дороге, всегда со мной такая идиллия: разогретая насыпь, дрожащий воздух, горький запах полыни, деготь, пахучие деревянные шпалы.

Но я не мог себе представить, что рельсы могут так изогнуться дугами. Какой же там творился ад, когда рвануло! Километры обугленных остатков стволов, как только вышли на насыпь – прямо в глаза панорамой бросилось – выжженный лес со стороны продуктопровода. Вагоны мятые, обгорелые, что-то еще чадит, насыпь в обломках, в мусоре. Где-то стащили в кучу крупняк, где-то еще нет.

Чуть поодаль разглядели погибших, их уже начинали складывать в сторонке.  Какие-то фрагменты тел могли попасться прямо среди обломков, какие-то личные вещи разбросаны…  Люди ходят, гражданские, вид у одних деловой, у других потерянный, у третьих убитый просто… Тут главное не трогать никого – горе, шок. Просто нужно делать, что должен.

Чем занимались лично вы? Разгребали завалы, убирали сгоревшие вагоны? Помните ли сколько вынесли погибших и раненых? Как это делали: на носилках или на руках?

Живых не помню, скорей всего их уже увезли на тот момент, утро ведь уже наступило. Первой задачей, поставленной нам, была именно переноска тел от вагонов к месту сбора. Тела были и на насыпи, и в вагонах.  Когда целые, когда нет. Там же работали курсанты, не помню, откуда именно. То они достанут из вагона и нужно перехватить и нести, то наоборот. Вагоны нужно было освобождать в первую очередь, поэтому могли достать погибших и положить на насыпь рядом, чтобы потом унесли. Были и части тел. Спекшихся женщину с ребенком никогда не забуду.

Поначалу не было вообще ничего: нам не досталось ни носилок, ни рукавиц даже, только голые руки. Сначала пытались носить так, но обгорелые тела хрупки. Кожа легко может лопнуть и сползти с конечностей. Да и само тело может разломиться, было и это. Носилки тоже особо не скрасили ситуацию, их не хватало. Где-то спустя час привезли армейские плащ-палатки, стало полегче: их оставляли прямо с телами, не нужно было больше перекладывать. Не считал, сколько. К чему считать? Надо класть и идти искать следующее.
Вместо рукавиц использовали чистую новую портяночную ткань. Тоже подвезли, вместе с плащ-палатками, наверное. Рвали на полосы, обматывали руки или конечности погибших.

Одно могу сказать определенно. Что бы ни говорили всякие слухи, насыпь прошли очень подробно. Убрали тела в начале и убирали все, что могли найти по ходу. Видел, как шли и высматривали буквально мелкие какие-то фрагменты, вещи, все, что отличалось от мусора. Недалеко от площадки сбора останков лежали внушительной горкой деньги, ценности, документы, личные вещи, туда все что-то приносили, когда находили. Рядом куча одежды или вроде того, в общем, старались собирать все. Но останки – в первую очередь.

Помню слух, мол, сбросили вагоны с насыпи и закатали свежим щебнем, спрятали с глаз. Это чушь. 250 га горелого леса как спрятать? Погибших, раненых тоже не утаишь. Конечно, насыпь расчистили и готовили новое полотно, отсюда свежий щебень. Это же магистраль, десятки поездов застопорились, пустить движение нужно было как можно скорее. Дело принципа, стимул для всех: система работает, есть результат. Как сшитая артерия.

Был слушок о мародерах и возможно единичные случаи были. Может поэтому наших в последующие дни и тягали на оцепление и прочесывание. Ну и, мало ли, вдруг живой кто отыщется, из пассажиров.

После выноса тел тушили очаги в самой выгоревшей части леса, растаскивали вместе с курсантами горящие и тлеющие завалы. С той стороны лес очень сильно выгорел, не знаю, насколько продуктивным это было, там же углей под пеплом множество.

Что говорили на тот момент официальные лица о причинах аварии?

Да ничего. Мы были оторваны от инфополя, это же не эпоха интернета, новости услышали только вечером, если не на следующий день. Хотя официальные лица там были и уж куда выше.
Днем нас резко сняли со всех работ, заставили наскоро почиститься и выставили в оцепление вокруг большого холма рядом с насыпью.

Разбили штабную палатку. Ждали долго, часа полтора. Гроза прошла мощнейшая, промокли насквозь, потом градом еще чуток поколотило. Вылили воду из сапог, высохли. Появились вертолеты, по одному: зависает минут на десять, медленно кругами летает, потом его сменяет следующий. Позже в вертолете побольше прилетает группа товарищей. Горбачев там –  по шляпе его нетрудно узнать издали, Язов еще, какая-то свита. Горбачев пошел торговать лицом на насыпь, Язов – во солдаты. Как, дескать, служится, сынки. Чушь какая-то. По делу – ни мур-мур. Кто-то на мандраже так, спросил его, зло спросил, почему нам мясо заменяют вареным салом и куда мясо делось. Министр обороны завел знакомую заезженную пластинку про нормы довольствия, мы слушать не стали, отошли перекурить. Неуважительно получилось, ну да что уж теперь. Противно как-то стало. В общем, по делу никто – ничего. С другой стороны, а что он нам мог сказать? Это мы тут весь день, а он только прилетел. Сам в шоке, небось.

К вечеру так измотались уже, что ужин заменили сухпаем в дороге и спать сразу, не до телевизора. Так что официальные новости у нас были те же, что и у всех.

Как долго продолжались работы по ликвидации? Ваше личное мнение о том, как проводились спасательные работы: все ли было сделано правильно?

Мы работали там в первый, самый тяжелый, день. Уже во второй половине дня, когда дело дошло до восстановления полотна, все постепенно переходило в руки специалистов. Наши ездили еще пару дней туда, но в гораздо меньшем составе. Прочесывать, искать – так, кажется. В основном, все было сделано в первый день.

Да, я считаю, что по той ситуации сделано было больше человеческих сил. Те, кто в первые минуты и часы спасал людей во время катастрофы и потом отвозил их в больницы, врачи в больницах – все они настоящие герои. В том состоянии внезапности, когда все мирно и тихо, а потом вдруг нужно поднять по тревоге каскадом тысячи людей, организовать все, найти материалы, расчистить гаишниками дороги – все держалось на этих людях, принявших удар первыми. Это же глухое место, насыпь, лес и  какая-то местная дорога типа тупик. Не могло все необходимое там сразу оказаться. Туда добираться – часы! Потом уже подъехала поддержка в виде солдат, да, приходилось и голыми руками. Но делали же. Потом подвезли плащ-палатки, ткань, пятое, десятое, стали довозить технику, к этому времени уже вручную убрали останки. Одно следовало за другим. Именно на насыпи вряд ли было возможно все организовать лучше, чем было.

По итогам спасательных работ как-то отметили личный состав вашей части?

Каких-то особенных наград не помню. За что? Мы выполняли свой долг: человеческий, военный, гражданский. Никто, думаю, ни о какой награде не думал. Вручили грамоту потом, от Ленинского райкома комсомола. Она и сейчас у меня есть. Когда смотрю на нее – смешанное чувство. Награды должны, вроде, вызывать гордость, пафос или что-то в этом духе. Но чувствуется, скорее, скорбь.
Мои искренние соболезнования родственникам и близким погибших.

Дмитрий Гурыч, 2019