Коллектор Эдик Людоедкин
Грустил в петле на табуретке.
А в голове роились мысли,
Что жизнь некстати так подвисла.
Стоит он прямо, дышит ровно,
За деньги деньги вышиб кровно.
Но даже куртизанка Леля
Не может с ним по доброй воле.
Друзья? Ну разве, вот, в фейсбуке…
Он обещал сломать им руки,
Без этого не добавлялись.
Они смеялись и влюблялись
Но как-то – мимо Эдуарда.
Ну как же так, он лирик, правда!
Выламывая дверь в квартиру,
Все грезил: вот ему бы лиру,
Перо, бумагу и Пегаса…
Вдруг голос свыше: “Эдик! Касса!”
И наваждение сменилось:
Хозяйка! Касса, Ваша Милость!
Готов служить! Знал с детства Эдик:
Он не такой, как все. Он – медик,
Он – санитар бубновый леса,
Он – лекарь жадности и стресса.
Друзья хотели – в космонавты,
А он мечтал о черном авто,
Постричься бобриком, качаться,
По телефону выражаться,
Машины жечь, курочить двери,
Взыскать с козлов по их же вере!
Согласно повелений Кассы…
За что ж его не любят массы?
Ведь он, того, ранимый тоже!
Не рожа, вы все – рожи, может!
И, возвращаясь в дом, как в клетку –
Опять. Петля и табуретка.
Дмитрий Гурыч, 16.03.2016