12.

В тот самый момент, когда еще одушевленный и живой Краюхин, припадая к земле и пытаясь рассмотреть следы в виде распрямляющейся на некошеном вокруг умывальника газоне травы, Красуня в щель под крышей барака разглядел, что с туманом начало твориться нечто странное. Как море перед цунами, он отступил и сделался выше и светлее, особенно явно виделась такая перемена на фоне темного леса. Подобие волнам придавала загадочная особенность тумана практически стелиться по земле, высота его обычно не превышала метра-полутора. Несколько ночей Рома задавался этим вопросом: почему туман просто не перелетит ограждение, не пронесется ветром. И почему он так низок в высоту. Сейчас он получил ответ – нипочему. По кочану. Что-то сдерживало туман раньше, а теперь перестало.

Туман будто наливался внутренней силой, уплотнялся. Он зрел, как зреет волна и точно так вдруг стал расти вверх, достигнув высоты выше человеческого роста, затем три, четыре, пять метров. Более того, из леса показались новые языки дымчатой пелены – уже на уровне макушек деревьев. Показались и тут же спрятались обратно.

Это что угодно, только не обычный ночной туман. Несколько последних ночей и так недвусмысленно подтверждали это, а трупы жутких насекомых вокруг колючки ясно говорили: этот туман здорово промывает мозги даже тем, у кого мозгов и нет почти, он просто командует и они бегут навстречу смерти, щелкая челюстями. И это нечто в тумане – он пока еще думал, что в обычной пелене скрываются вполне плотские чудовища, например огромные пауки – не откажется полакомиться и человеческими мозгами. Чтобы точно так же погнать людей на приступ «вертухайки», скажем.

И вдруг что-то произошло. Внешне ничего не изменилось, ну просто чуть-чуть обострились звуки, пахнуло тяжелым запахом внутренностей и горьким ароматом полевой травы. Все как бы стало ближе. Ну, вот если бы смотришь на мир из водолазного шлема и вдруг внимаешь мир, когда шлем пропадает.

Именно так он почувствовал, как исчезли экраны вокруг лагеря. И тут же со стороны леса раздался тяжкий вздох. Будто облегчения и решимости.

Красуня бросился к слуховому окну, через которое выбирались Рус с Игорем. Прогромыхал сапогами по железным листам возле отдушины. А когда, наконец, вылез на крышу и огляделся – шумно выдохнул и сглотнул слюну.

В целом лагерь был невелик и вполне охватывался взглядом с крыши барака. Мешали обзору только два здания. Оба двухэтажные – штаб в «вертухайке» и Кремль. За ними ограждения видно не было, но оно отлично угадывалось, территория была размечена с армейской простотой, колючку меняли, скорее всего, весной, как сошли талые воды – еще не потемневшие столбы отлично выделялись в ночном мраке. И особенно четко весь лагерь выделялся в кольце белой стены тумана. Он окружил лагерь со всех сторон, теряясь где-то во мраке, там, где прямо из белесой дымки, как кости из супа торчали высоченные таежные ели. Внутри этого кольца и периметра внешней колючки находилось ограждение поменьше, оно было укреплено на бетонных столбах с лампочками. Рома напрягся, чтобы рассмотреть: пробегают ли по проволоке искры. Но, конечно же, никаких искр видно не было, но нервы пульсировали так, будто ток пропускали сейчас через него самого.

И снова раздался тот самый вздох. Спине стало холодно, нервы мгновенно унялись, а руки сжались сами собой в кулаки. Ожидание кончилось, все его существо почувствовало это.

И тут же туман бросился вперед, сразу со всех сторон. Прожекторы вонзились в его толщу, заметались, как чудовищные спицы в паутине, но ожидаемого эффекта не последовало. Да, каждый луч прокладывал себе дорожку, но в других местах мгла текла и текла, а когда световые лезвия пытались взрезать ее в другом месте – туман тут же отыгрывал все утраченное с лихвой.

Красуня бросился обратно в барак с криком:

– Началось!

Он проскользнул обратно на мостки. И тут же почувствовал ледяной страх всех, кто защищал барак у окон: они видели, что нового врага не проткнуть колом. К тому же, ушел и не вернулся их лидер. Рус был в бараке недолго, но, учитывая, что практически у всех были нелады то с памятью, то с психикой, они временами плохо осознавали, кто они и где, ни о каком единстве и командовании и речь идти не могло. Не было среди «коматозников» командира. И совсем неудивительно, что таковым стал единственный пришедший извне. И теперь он пропал.

Тридцать человек ждали смерти и знали, что она вот-вот придет.

Замолчали пулеметы. Значит…

Грохот в дверь был резким и бескомпромиссно командным, глухой голос снаружи коротко матернулся, а затем тишину прорезал крик Руса:

– Открывайте, мыши серые! Билеты в крематорий, недорого!

Очнувшиеся люди тут же, потянув за веревки, приподняли бревно, заменявшее засов, ворота отворились и в барак вошел Рус. В прорезиненном плаще с откинутым капюшоном и бахилах, сжимая в одной руке факел, а в другой противогазную маску, гофрошланг его скрывался в массивной брезентовой сумке на боку. Еще четыре такие сумки он сбросил с плеча.

– Разбирайте, быстро. Для тех, кому станет плохо.

Егорыч подлетел к нему, засучил руками как клешнями и затараторил, заикаясь от волнения:

– Ттут сейчас всем пплохо станет, ппридурок! На что нам твои ппротивогазы-то? Ттуман всех достанет. Хана нам, ббратцы.

– Прибери сопли!

Рус смеялся, что было настоящим кощунством: в полуоткрытую дверь уже было видно, как первые низкие языки белесой пелены, ярко выделявшейся на фоне темноты, протянулись по двору мимо барака внутрь лагеря. В дверном проеме стало мутнеть и вскоре тьма сделалась еще гуще. Повсюду был этот чертов туман, тут, за стенами. И вот-вот…

– Что? Почему же ничто не приходят за мной, а?

Гробовая тишина. Все ждали объяснений. И они тут же последовали. В форме приказа.

– Ваша задача: пробраться в подвал с «коматозниками», знаете, где это. Тут метров сто. Этот туман, как вы сами видели, не убивается прожекторами. Точнее, те существа, что живут в этом тумане. Боятся, но все равно этим их не взять, только отпугнуть ненадолго. Против них работает только огонь, огонь очищает все, убивает и их, быстро и просто. Сделайте факелы, сколько сможете, используйте все. Те, кто сможет добраться до подвала, будут спасены и у них будет еще день жизни, чтобы решить, что делать дальше. Многим отсюда выхода нет, когда доберемся до подвала, я объясню, в чем дело. А теперь делайте факелы. Учтите, небо уже чуть посветлело, но в реальности у вас сейчас минут десять, не больше.

– Не слушайте его! Он пришлый! – Маленький плешивый мужичок в засаленной жилетке выбежал в круг. – Вы же видите, туман сюда не заходит! Останемся здесь! Тут и утра дождемся. А там пешкодралом до станции, тут верст двадцать, до полудня еще там будем. А тумана днем нету. Остановить нас некому. Уйдем!

– Не уйдете! – Рус по-прежнему улыбался. – И в сарае вам долго не просидеть.

– Это почему же? – Мужичок нахмурился и с угрожающим видом нагнулся к земле, где валялся кусок старого громоотвода, стальная трубка, использовавшаяся вместо кочерги в буржуйках. – Вертухаев-то нету больше.

– Нету, это да. А в сарае не отсидитесь. Про огонь-то слышал, умник? Догадываешься, почему туман сюда не лезет? Вон, уж и дымок тебе с подсказкой…

И правда, с обеих длинных стен барака в щели стал проникать сизый дым. Запахло елкой и гудроном.

– Сука! Он… он поджег барак! – Мужичок кинулся на Руса, но был сбит с ног точным ударом кулака. Другие «отморозки» заворчали и стали обходить Руса с разных сторон.

Из-под запахнутого плаща химзащиты показался ствол ППШ. Рус вытащил автомат и повесил через плечо, повел стволом влево, затем вправо, молчаливый зрачок оружия собрал людей обратно в кучу.

– Приступить к изготовлению факелов! Вашу мать!

Людей тут же сорвало с места, они забегали и засуетились, часто мешая друг другу, но даже не повышая голоса. Отдирали рейки от внутренней дощатой обшивки, сломали табуреты, нашли остатки керосина в старых лампах. В ход пошли тряпки, которыми обматывали рейки, ножки от табуретов, черенки от лопат и метел, сломанные пополам. Через пять минут кодла перепуганных «отморозков» представляла собой нечто среднее между мини-армией пещерных людей и горсткой психов, разгромивших палату. В руках каждого был факел, у некоторых даже два.

– Значит так. Сидим здесь до последнего, пока не возникнет прямая угроза сгореть заживо. Выгадаем минуты, приблизим рассвет. Может быть часть тумана уйдет. Как только я кричу – выходим из барака и держимся около него, пока огонь нас защищает. На улице команды будут слышать не все, так что как стреляю в воздух – зажигаем факелы. Стреляю второй раз – берем высокий старт и ломимся к зданию, с небольшим крюком. Кто побежит или рванет в сторону – нехай, его быстро успокоят. И не вздумайте падать. Помогать упавшим – личный риск каждого, помните о пылевиках. Все, остальное потом. Ждем.

Как только перепуганному стаду дали хоть призрачную, но надежду – признаки паники стали покидать людей. Лишь плешивый мужичок в жилетке, неожиданно взлетевший в лидеры и точно также вдруг низвергнутый обратно в пыль, все никак не хотел успокаиваться. Неожиданно с нечленораздельными криками он снова кинулся на Руса, как только тот убрал автомат за спину.

Рус на этот раз не стал церемониться. Он ударил мужичка в грудь, попав точно на вдохе, а затем, схватив его ручищей в обхват за шею, вышвырнул того из барака.

Мужичок – его на самом деле звали Осип, пространственно-временной парадокс «извлек» его из 1931 года, из-за частичной амнезии он так и не вспомнил всего этого, думая, что умер и попал в ад – упал точно на терминатор между кругом отбрасываемого света и остальной ночью. Шатаясь, поднялся на ноги, вращая глазами и подняв в исступлении руки с растопыренными крючковатыми пальцами. Изо рта показалась пена. В этот же момент из уже окружившей барак стены тумана вырвался протуберанец, больше напоминавший туманное щупальце. Как будто намереваясь пронзить человека, оно изогнулось, зависнув позади него. И тут же рванулось вперед, быстро охватив все его тело, обмотав дымчатыми витками от ног до макушки. На какой-то миг щупальце потеряло дымчатость, налившись неким внутренним светом, сделавшим его плотнее, будто высосав этот свет из тела человека. Тотчас же вся стена тумана пришла в движение, невольно открыв людям свою сущность в самых жутких проявлениях. Из дымчатой бесформенной массы будто сгустились жуткие невесомые чудища, размером от комара до тиранозавра, они были исковерканы миллионами чудовищных внутренних страхов их создателей. Извращенный ужас снабдил их дополнительными органами и оружиями лова, охоты и убийства. Здесь были рыбы с кольчатыми плавниками и длинными щупальцами, пауки, сплошь по всему сферическому телу утыканные сотнями тысяч нитевидных лапок, какие-то инфернальные насекомые с конечностями, на которых были десятки суставов. Между ними, как взвесь или планктон, плавали существа поменьше, большая их часть напоминала креветок с головами летучих мышей, червей, утыканных иглами с блестящими кончиками и черт знает еще какие гады, описать которых не хватит никакой фантазии.

Все это продлилось этот злосчастный короткий миг, за который душа Осипа перетекла в эфирные желудки множества тварей. Тотчас щупальце отпало, явив взорам людей все еще живое тело, совершенно лишенное не только разума, но и любого проявления жизни вообще. Оно просто стояло, как статуя. И возле него зашевелилась пыль.

Рус закрыл дверь, хотя дым внутри уже начинал есть глаза. Все поняли, почему: многие видели отталкивающее зрелище пожирания пылевиками человека. Они обглодают тело за минуту и эту минуту все чихали и кашляли, но никто не произнес слова поперек воли вернувшегося лидера. Кто-то упал, потеряв сознание, на него немедленно надели противогазную маску. Тотчас все стекла в бараке были разбиты, дышать стало легче, но и тяга усилилась, что тут же сказалось: по одной стене изнутри побежали красноватые язычки. Никто не кинулся тушить их. Бесполезно.

– Запомните. – Голос Руса был холоден и властен. – Сейчас только огонь ваш друг. Если бы я не поджег этот сарай, все вы сейчас… Ну, сами знаете, что бы с вами было. Вас бы уже сожрали. И многих сожрут за эти сто метров, если вы будете думать только своим трусливым умишком и трястись. Вы должны действовать как единый организм. Двигаться в колонну по два, быстрым шагом. Построиться!

Люд исполнили команду. Снаружи уже слышался рев пламени, дышать и с открытыми окнами было уже почти невозможно. Лица от угара становились серыми.

– Сейчас мы выходим из барака. Первые двое проходят до линии светораздела и останавливаются, остальные занимают места справа и слева, выстраиваясь в линию.

Рус открыл дверь. Тела снаружи уже не было.

– Пошли!

Все было исполнено точно и четко. Через тридцать секунд Рус прохаживался перед строем, за спиной его бушевало пламя горящего здания. Они выбрались вовремя. Открытая дверь усилила тягу и огонь тут же охватил сухие деревянные стены изнутри.

– Кругом!

Люди выполнили и это, четко и единообразно. Они стали этим единым целым. Двадцать девять человек, считая Руса. Ну, может, кроме пары совсем уж чахлых заморышей, не имевших понятия не только об армии, но и об уроках начальной военной подготовки. Все смотрели в серую пелену и все знали теперь, что там, внутри. «Отморозков» пока хранил только горевший за их спинами барак.

– Идет быстрым шагом, точно за мной. Наша задача: преодолеть двадцать или тридцать метров в сторону, там проходит высоковольтная линия на столбах, их мы увидим по светящимся фонарям. Не останавливаться, что бы ни случилось. Если кто-то наступит на пылевика – ему уже не помочь. Если до кого-то доберется туман – его уже не спасти, помните это. Факел даст вам примерно полтора метра в радиусе или три метра в диаметре. Факел – ваша жизнь и ваше спасение, если падаете, сохраняйте огонь, а не лицо. Не поднимать факелы над уровнем плеч, нести на отлете вне строя, руку прижать к телу, локоть к пояснице. – Он показал, как. – Если поднимете факел слишком высоко, выше полутора метров над землей – туман доберется до вас внизу. Не бежать, иначе вы рискуете вырваться из колонны, потеряться и внести сумятицу. Идти строем, на место выбывших немедленно встают те, что идут следом, последние ровняют строй. Доходим до линии столбов, там поворачиваем налево. Поднять левую руку!

От волнения не все сразу подняли ту руку, что было нужно. Объяснений не требовалось, требовался условный рефлекс.

– Под столбами мы будем избавлены от пылевиков, они не переносят электролиний. Так уцелевшие достигнут здания Кремля. Огибать здание так же с левой стороны, это немного дольше, но у вас не возникнет путаницы в голове. К стене не липнуть! Если выставите факел слишком далеко, туман проникнет в образовавшуюся щель у вас за спиной и отобедает вами. Вопросы?

– А подвал с коматозниками нас точно защитит? – подал голос Красуня, державшийся покуда ниже тише воды ниже травы.

– Точно. Внутри обнаружен склад некоторого имущества, не пропадете. Со жратвой, конечно, туговато, но утром наведаетесь в пищеблок. Все, прекратить разговоры. Как только рухнет крыша – будет много дыма и пожар нам уже не поможет. Все приготовиться. Зажечь факелы.

Рус выстрелил в воздух. Факелы были зажжены.

– За мной шагом марш!

И – снова выстрел в воздух.

Построившаяся колонна с зажженными факелами двинулась вперед. Красуне, который шел в седьмой паре с начала, показалось, что все они вдруг втянулись в плотный серый тоннель – так неохотно расступался перед ними туман. Шагая, он оглянулся и увидел, что за спинами последних туман сомкнулся вновь. Некоторые «отморозки» тоже не смогли подавить позыва обернуться, в результате кто-то наткнулся на замедлившегося впереди идущего, колонна застопорилась. Послышалась ругань Руса и еще один выстрел в воздух, колонна так же нервно рванулась вперед. Туман глушил не только звуки, практически сразу пропал красный отсвет от гигантского костра и одновременно с этим раздался какой-то мощный скрежещущий звук, окончившийся таким ударом, что вздрогнула земля. Это рухнула крыша барака. Два человека впереди в этот момент столкнулись, крикнули что-то малоразборчивое, один из них повернул к Красуне совершенно белое безумное лицо, а затем бросился бежать в туман, бросив факел. Его место тут же занял шагнувший вперед Красуня, однако у его нового соседа тоже окончательно сдали нервы, он выронил факел, обхватил голову руками и зашатался, сделав шаг в сторону, где тотчас его тело замерло. На безразличном лице были слезы и струйка слюны, на землю упало несколько капель и этот незнакомый человек как личность перестал существовать еще до того, как они коснулись пожухлой травы.

Красуня отвернулся, чтобы не видеть того, что может быть дальше, он заметил только как туман дважды осветился, запульсировал, как тогда, с Осипом. Эфиротрофы вновь стали видимы. Значит минус двое: беглец и этот псих. Неведомые кошмарные твари извивались по всей поверхности «тоннеля», стремясь дотянуться дымными отростками до пищи, но каждый раз свет и жар факелов заставлял их убирать свои хваталки. Еще трижды он слышал вскрики сзади, но уже не оборачивался. «Тоннель» при этом не пульсировал, скорее всего кого-то схватили ползущие по пятам пылевики, Рома порадовался, что ему хватило ума не вставать в конец колонны.

Вот и линия электропередач, она выплыла как цепочка пыльных световых шаров, самих столбов не было видно пока люди не подошли к ним вплотную. Еще входя в туман, Красуня взял факел в правую руку, а для верности сжал левую в кулак, он все время разжимал и сжимал пальцы, чтобы в критический момент не перепутать направление, поддавшись панике, если таковая возникнет. Поэтому он совершенно правильно повернул налево, как и большинство. Кроме тех двоих, что перепутали «лево» с «право» при построении на улице перед горящим бараком. Одного успели спасти, схватив за куртку и занеся вовремя факел, а второй вдруг рванулся к столбу и охватил его, прижавшись всем телом. Никто к нему не успел. Живой труп и остался стоять, обнимая столб и тут же исчез в тумане. Никто не сказал ни слова, просто заняли место выбывших.

Снова раздался выстрел. Рус давал ориентир тем, кто не мог его видеть.

Красуня подумал тогда еще, что выстрел очень кстати: отрезвляет, а то начинает мерещиться, тут и без того… Видимо, туман как-то все равно влияет на людей, возможно шепчет свои серые слова в уши. И люди сходят с ума, начинают видеть что-то. Он и сам, было впал в прострацию, мерно шагая вдоль столбов, а когда по прикидкам до Кремля оставалось каких-нибудь тридцать метров, тоже увидел. И не он один.

Два огненных шара плыли мимо них, расстояние в тумане было определить невозможно. Зловещие оранжевые отблески подмигивали, дрожащий свет чуть пританцовывал, дикий страх сковал сердце, показалось, что он, Красуня, не может выдохнуть… Кто-то из сзади идущих схватил его за шкирку и пинком отправил на место в строю. Тогда только Рома выдохнул и снова глянул в сторону, где ему привиделись призраки. Там уже ничего не было… Хотя, ему показалось, что какой-то отблеск он, все же разглядел. Или эти демоны удалились… или демоном был его собственный рассудок.

Он побаивался оглянуться и увидеть, что сзади никого нет. За эти несколько минут паранойя стала его доброй знакомой. Он боялся, что снова помутится в голове… Видел, что такие же муки испытывает его сосед по паре. Он не знал, как зовут соседа, за несколько дней почти все так или иначе были в амнезии или не в себе, так что для разумного разговора, знакомства и душевного знакомства просто не доходило. Опасались шпионов, подосланных Краюхиным. Все усердно работали на нужды лагеря, будь то углубление рвов или очистка чердаков, вязание метел или наряды по кухне, но всегда – молча. Отморозками их называли еще и поэтому. Даже когда изредка возникали потасовки с блатными, с которыми их специально развели по лагерю, всегда крик во время драки был только на фене.

Но больше всего Красуня боялся неприятностей у стен Кремля, там группа снова выходила из-под спасительной линии электропередач. Однако боялся зря – надежная каменная отмостка в метр шириной спасла всех и до подвала выжившие добрались без дополнительных приключений. Там, наконец, осмотрелись. Выжило их… чуть более половины, шестнадцать. Тринадцать человек пропали в тумане.

– Ну, с прибытием на родину, товарищи «отморозки»! – Рус был весел, еще и потому, что весь его вид показывал: отмучился я с вами, уроды. Но вслух ничего такого не сказал.

Вид столов, на которых уже не было тел, но по-прежнему были одеяла и простыни, не вызвал никаких эмоций. После пережитого более всего всем хотелось спать. Отчасти сказывался стресс и постэффект освобождения от психологического влияния тумана. Но большей частью сказывался эффект экранов, все еще удерживающих туман вокруг самого Кремля. Никто ничего не спросил. Просто улеглись и практически тут же уснули. Егорыч только покрутился немного, спросил Руса:

– Может на часах стоит кого поставить? Я могу.

Рус похлопал его по плечу:

– Отдыхай, дед. Никто вас здесь не достанет. Я не буду спать. Все вопросы потом.

13.

Часом ранее тела – мертвые и еще живые – все еще лежали на столах. Однако, когда Скворцов снова пришел в себя, он увидел, что Рус, пользуясь, его беспомощностью, успел вынуть все кристаллы радиума, кроме одного. Понимание пришло сразу. Мозг после этих отключек вообще работал заметно лучше. Как новый. Скворцов лежал на одном из столов, повернулся набок, осмотрелся и разлепил губы:

– Зачем? Рус, почему ты их все-таки убил? Вот так, втихаря?

Рус рассматривал на свет прорезиненный плащ, с которого капала вода. Затем накинул его на плечи, предварительно повесив на шею ППШ, запахнулся так, что оружия не было видно. Пробормотал:

– Мало ли, может вертухаи разбегаются или наши друзья крышами поедут. Что ты спросил? Зачем? За шкафом! Так надо. По секрету тебе скажу: без этого нам отсюда вообще не выйти. Весь радиум должен быть у меня. Они нас просто не выпустят без него.

– Кто – «они»?

– Об этом потом. Как выберемся. Нам сейчас дискутировать ни к чему.

Скворцов улыбнулся, впервые за все это время:

– А последний – на развод оставил, так? Я вот, что думаю: если вынуть весь радиум и вывезти его отсюда…

– Лежи. Потом поговорим, сказал же. Мне надо спасти пару десятков душ. Или ты думаешь, что я только и делаю, что подставляю и предаю, ради своей шкуры? Э-эх! Дура!

Рус повернулся к Васяте, который за соседним столом набивал рюкзак банками и еще всяким барахлом. Да! Рюкзак! Скворцов снова приподнялся на локте, потом встал и потрогал. Не вещмешок. Рюкзак! Черт подери! Это ЕГО рюкзак, небольшой, городской, с которым он никогда не расставался. Еще не воспоминания, но уже что-то вроде интуитивного просветления озарило на мгновение его разум. Он почти вспомнил.

Рус бросил Васяте:

– Значит, так. Встречаемся через полтора часа на месте. Все должно быть готово. На тебе еще дорога. Похоже, ее никто здесь не знает. По старой ехать нельзя, ты сам говорил, что на ней пропадали все, кто уезжал. Даже я не найду ничего в этом тумане. Думай.

И вышел в дверь.

Васята, с переменой статусов «грозный вертухай – покорный зек» на «ефрейтор – свободный человек» стал заметно дружелюбнее. Дабы задобрить Скворцова, болтал без умолку. Он рассказал, что пока Игорь был без сознания, они исследовали подвал, точнее он, Васята, обошел все три комнаты, открыл ледник и склад. Там и обнаружилось много интересного. Во-первых, консервы, тушенка, еще лендлизовская. Во-вторых, этот рюкзак и прочие личные вещи, изъятые у «отморозков», видимо еще во время их доставки в лагерь. И, в третьих – комната, где хранилось спецснаряжение. Много всего. Костюмы химзащиты, полностью, включая плащи с капюшонами и комбинезоны, бахилы, противогазы. Какие-то приборы. Два ранцевых огнемета, к сожалению, не заряженные. Носилки. В подвале был водопровод, электричество. Не пропадут, те, кто тут останутся. Доживут до утра.

– Знаешь, браток, я рад. Все мои сослуживцы теперь на том свете, а я пока на этом. Я говорил, что я вам нужен. Теперь береги меня, слышь? Пропадете без меня.

Он еще долго бы нахваливал себя самого, но Скворцов спросил:

– Что еще есть в этом здании?

– Телефонный узел, там же телеграф. Кабинеты, камеры, ну, где я тебя нашел, помнишь? Без меня бы ты…

Игорь сделал жест указательным, средним и большим пальцами, как бы говоря: заткнись. Вслух добавил:

– А рация там есть?

– А как же! Только вот не работает. Пуст эфир. Наверное, туман этот глушит.

– Принесешь? Она нам очень пригодилась бы.

– Слушай, давай сам. Ты в военном и походном деле никто, как я посмотрю. Я тут пока собираю все, помыл нам всем защитные комплекты. Голова твой друг! Мало ли нам еще какие чудовища встретятся, может они нас по запаху находят, так мы в резину оденемся. Это от ученых осталось, которые из Москвы прилетели. Они с последней машиной уехали, которая не вернулась. А один остался, думаю, его уже сожрали. Райский его фамилия. Была. Он любитель был этого дела. – Васята щелкнул щелчком по горлу. – Напился по случаю обмывки звания товарища капитана… Упокой его, Господи.

– Снова верующим стал, живоглот? Тебе-то от веры какой прок, столько народу на тот свет проводил, кого в камеры кидал к блатным. Рассказали тут про тебя. Иудушка ты. Ладно, я понял. Сам пойду.

Сопящий от гнева Васята пробормотал что-то угрожающее сквозь зубы, но позже все-таки объяснил, где взять переносную рацию, она хранилась в специальном ранце в спецкомнате. Скворцов вышел из здания. Туман все еще соблюдал дистанцию. Обойдя вокруг, войдя в знакомый подъезд, Игорь поднялся по деревянной лестнице на второй этаж и вошел в дверь, противоположную комнате, где совсем недавно его допрашивал ныне покойный Краюхин.

На телефонном узле и по совместительству телеграфе была идеальная чистота и блистательный порядок. Рацию он нашел сразу, она стояла в незапертом шкафу, уже упакованная в матерчатый ранец с лямками, нашел и моток провода, видимо, использовавшийся в качестве лучевой антенны. На всякий случай проверил телефон… Гудка нет.

Выйдя из узла связи, Скворцов замедлил шаг. Ему не нужно было объяснять, как дорого сейчас время, но он решительно не мог ничего с собой поделать. Желание взглянуть на место, где над ним так измывались, было выше человеческих сил. Если бы было закрыто, он бы просто ушел. Но, когда толкнул дверь, она со скрипом открылась.

Запах в кабинете еще сохранился. Тот же самый. Касторовое масло, гуталин. На вешалке висел китель с погонами старшего лейтенанта. А вот в ящике стола Игоря ждал сюрприз, торжествующе улыбаясь он извлек из него планшетный компьютер, не самый дорогой и не самый надежный. Но тем не менее. Надежда вспыхнула вновь: может быть это ЕГО вещь? Включить? Но, подумав, он не стал этого делать. Мало ли что, вдруг пригодится, а аккумулятор будет заряжен недостаточно. Поэтому он просто сунул планшет под рубашку. Больше в комнате ничего ценного не нашлось, кроме, разве что… Проходя мимо стула, который, видимо, в отсутствии допрашиваемых предназначался в распоряжение солдата-охранника, он заметил тумбочку. В верхнем ящике нашлись два взрывателя к Ф-1, сами гранаты он обнаружил в большом отделении. Какой был смысл хранить опасные боеприпасы в служебной тумбочке, он не знал, да и не интересно это было выяснять. Зато в голову ему тут же пришел план, который сперва вызвал в мозгу яростный протест, но чуть после, подумав, он принял решение.

А затем выложил провод-антенну обратно в шкаф.

Когда Игорь вернулся в подвал, Васята уже ждал его и накинулся с шипением:

– Где шляемся-то? Ностальгия замучила, не мог мимо кабинета Краюхина пройти? Торопиться надо, скоро сюда прибудут твои отмороженные друзья. А нам лучше с ними не встречаться, поверь. Насколько я понимаю ситуацию, нам всем не выбраться отсюда. Хватай свои пожитки.

Впервые он назвал своего командира не «товарищ капитан», а просто по фамилии. А Скворцов покрылся холодным потом, вспомнив кабинет… Потом взял себя в руки:

– Погодь, пять минут. Я тут вот что подумал: незачем им видеть тут трупы на столах. Давай-ка уберем. А то подумают, что это мы их… ну, того. И никуда мы вообще не выберемся. Руса они тогда порешить могут.

Прикинув, Васята согласился и минут десять они таскали трупы на ледник. «Там не завоняют» – так мотивировал это сам Васята. Он снова улыбался и обрел уверенность. Только с последним, еще подключенным телом, вышла заминка: Васята боялся прикасаться к нему.

Скворцов тоже криво усмехнулся, подражая интонации ефрейтора:

– Что, боишься жмура-то? Не боись.

И сам вытащил кристалл радиума, покомкал в кулаке и с бумканьем бросил в вещмешок с такими же. Весь запас Рус благоразумно разделил пополам, совершенно верно опасаясь, что радиум может при контакте получить критическую массу. Один вещмешок он забрал с собой, другой предстояло тащить Васяте. Скворцову досталась рация. Собираясь, незаметно переложил туда планшет, в боковой карман. Одетые в костюмы химзащиты, они, наконец, вышли из подвала, когда Игорь вдруг громко ругнулся:

– Черт! Погодь-ка.

И скинул ранец с рацией. В это время донесся далекий выстрел. Васята снова вскинулся:

– Ты, чего, все графины в здании выпил что ли? Тут ссы, скорее. Нет времени, это Рус нам сигналит!

– Да не то! Антенну я забыл. Тут же, в этом долбанном прошлом, к рации нужен провод такой, верно? А где он? Погодь, я быстро, вроде в шкафу он был.

И пока Васята собирал в памяти все ругательства в одну фразу, Скворцов рванулся к лестнице. Бежать в бахилах было неудобно, но обернулся он в самом деле быстро, за каких-то пару минут. Одновременно с его появлением донесся еще один выстрел. Ближе. Гораздо ближе.

Скворцов подбежал и выдохнул:

– Давай, скорей! Я в окошко видел, вроде, огни. Идут!

– Видел… – Пробурчал Васята. Теперь вот ему быстро надо! Хватай факел, побежали. Да противогаз надень, дура! Может правда поможет, если факел потухнет.

С горящими факелами они обогнули здание с другого угла и как можно скорее помчались по направлению к «вертухайке», Игорь при этом бормотал отрывочные слова из всех молитв, что помнил, чтобы на их пути не попалось ни одного пылевика…

Бежать в допотопном противогазе было очень трудно. Лицу стало очень жарко, пот стекал ручьями. Бежали медленно.

Свет именно их факелов увидел Красуня, приняв его за огненные шары-призраки.

А еще через десять минут его самого, Красуню, уже тоже спящего, как все прибывшие и расположившиеся на «трупных» столах «отморозки», толкнул Рус. Просыпаться не хотелось, но мощная рука стащила его со стола за шею, а другая зажала рот. Более-менее проснувшись, Рома замахал пальцами: отпусти, мол, не буду орать, соображаю.

Пока они тихо и быстро одевали приготовленные для них Васятой костюмы химзащиты, Рус постоянно хмурился. Он чувствовал: что-то не так.

Слишком все было хорошо. Тела убраны на ледник, он нашел их. Понятно, чтобы не было паники.

С чего бы это такая забота? Особенно от этого хлюпика, Игорька, который за несколько кристаллов радиума из человеколюбия готов был изрешетить его из автомата. А тут…

Радиум, судя по всему, у Васяты. Все складывается как надо. Но…

Он хмурился всю дорогу до «вертухайки». И даже когда показались огни ламп на столбах электрического ограждения, неосознанное сомнение грызло и грызло его. Какой-то необъяснимый инстинкт.

Оставить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*
*

*

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.