Смерть менеджера

От него осталась ручка. Просто так, кусок пластмассы.
Ничего в нет нет такого, уникального, на вид.
Вот такой, блядь, гутенморген, вот такой хайлесиласье,
«Не курите, блядь, в постели!» – зря, что ль, телек говорит?

Менеджер — ему названье, и профессия, и имя,
Менеджер — и все понятно. У принцесс теплеет низ,
При раскладе: в его Хёндай цвета топтанной полыни
Она смотрится так круто, как Ванесса Парадиз.

Он сгорел вчера в квартире, съемной, словно проститутка,
С проституткой, кстати, вместе — знать курили перед сном.
Все сгорело: мысли, планы и секреции желудков,
Даже вид на повышенье и истраченный кондом.

А ведь, будучи ребенком, он хотел съебаться в космос!
И поздней хотел съебаться, только, сука, в США.
Но когда с макушки звонкой жизнь снесла последний волос –
В Бирюлеве оказался, смогом в форточку дыша.

Офис, папочки, курьеры — все-тки не в говне копаться!
Он служил, тащил исправно клиентуру и дресс-код,
И венцом своей карьеры полагал простое счастье:
Кучу бабок, баб, машину, да не просто, а вершину:
Чтоб из окон лимузина плюнуть в ебаный народ!

Что желают нам на пьянках, что по случаю нажраться:
Типа, сука, дня рожденья или в новый, сука, год?
Чтоб тебе все было, на хуй: счастья, лет и поебаться,
Чтоб моглось и подымалось и с икрою бутерброд.

Обязательно добавят про успехи и здоровье,
Но особо: про капусту — что б косою ты косил!
И хуяришь: что-то впаришь, что-то тиснешь, потом, кровью
Зарабатывая бабки на Хёндай, что было сил.

Тачку, кстати, по кредиту, что не выплатит покойный,
Заберут плохие дяди за какие-то долги.
Вот и все. Конец банален, даже как-то не прикольно:
Остальное погорело: и мозги и сапоги.

От него осталась ручка. Ручек в мире миллионы.
Как гробов, как телефонов и проглоченных суши…
Ручки млеют в теплых пальцах, будто гвозди и патроны.
И подписывают судьбы и желания души.

Дмитрий Гурыч, 24.04.2009